В камере изолятора временного содержания (ИВС) Тонского РОВД Иссык-Кульской области 8 сентября был обнаружен труп гражданина Т.У., которому ранее были предъявлены обвинения по факту скотокрадства.
Во время следствия выяснилось, что подозреваемый в воровстве двухлетней коровы, повесился на собственной толстовке на спинке кровати. При этом внешний осмотр показал, что на теле не было признаков насильственной смерти, о чем сообщили масс-медиа.
Этот трагический случай вызвал полемику в социальных сетях кыргызской части сегмента. Бывший судья Конституционной палаты при Верховном суде КР Клара Сооронкулова на своей странице в Фейсбуке разместила пост не столько о самом суициде, а о том, что таких жертв от судейского формализма становится очень много.
«Тема моего поста не суицид, а излюбленная мера пресечения наших судей — заключение под стражу. Я уже писала об этом, что санкцию на заключение раздают как «горячие пирожки». В связи с этим стоит видимо напомнить, что этот вопрос не просто так регулируется именно основным законом. Лишить свободы человека, вина которого ещё не доказана — это не просто ограничение прав, а фактически их лишение. Именно поэтому этот вопрос решается в короткие сроки и только судом (не прокурором, как раньше)», — пишет она.
Клара Сооронкулова считает, что для избрания такой меры у обвинения должны быть очень веские основания, железные аргументы, что подозреваемого надо «закрыть».
«В нашей судебной практике, я ещё не слышала, чтобы прокурор приводил какие-то доводы: «Прошу избрать заключение под стражу» и всё. Если он считает, что подозреваемый сбежит, пусть убедит суд в этом. Суды молча соглашаются с прокурором, никакие доводы защиты во внимание не принимаются и это превратилось просто в формальность», — продолжает она.
Так же юрист обращает внимание читателей на то, что подозреваемого закрыли на два месяца. «Останься он на свободе, был бы жив. Для таких случаев и существует понятие «внутреннее убеждение судьи», мерилом которого является жизненный опыт, совесть, интуиция. Очень жаль. И таких жертв судейского формализма очень много, правда, никто их пока ещё не считал», — сетует она.
За этим постом последовало более 30 комментариев. Здесь приводятся наиболее интересные и актуальные из них. Одной из первых на пост отреагировала директор ОО «Институт общественного анализа» Рита Карасартова, написавшая о том, что если о судьях что-то напишешь, их возмущению нет предела. «При этом они и не задумываются о том, что решают судьбы людей», — говорит она.
Известный блогер Eleri Bitikci считает, что в основе всего этого лежит судейский интерес. «Нужно отметить право на доследование. Вот там рука руку моет. Пока человек сидит, «факты» лепят, родственники деньги собирают», — считает он.
Другой пользователь Алла Алла вопрошает о том, «почему суды не практикуют освобождение под залог? Почему суды не учитывают постоянное место жительства виновного, семейное положение, характеристики с места работы и т.д. Прокуратура не надзорный, а карательный орган».
А Asel Argymbaeva и вовсе иронизирует: «Мера пресечения избирается судьей, прокурор в судебном процессе всего лишь интерьер».
Пользователь Hansar Aitkulov предполагает, что этот человек сильно переживал из-за своего позора — воровства, суицид он мог совершить и дома… «Клара Сооронкулова затрагивает вопрос о необходимости масштабной декоммунизации, десоветизации всего общества во всех сферах жизни… Концептуально мы во многом продолжаем жить прежними (советского времени) представлениями и понятиями. У нас могут обычного человека посадить за ерунду, а за хищения в особо крупных размерах большой чиновник — башкарма может избежать наказания. Оглянитесь вокруг, все большие башкарма, получающие на госслужбе лишь зарплату, живут хорошо, если не шикарно. Все молчат, жмут при встрече ему руку, понимая, что он злостный коррупционер!», — говорит он.
В свою очередь, автор поста, обращаясь к Hansar Aitkulov, пишет: «Проблема, о которой говорите вы, решена в новом УК и кодексе о проступках. И здесь есть оборотная сторона. Декриминализация и дегуманизация может привести к небывалому росту криминогенности. В Грузии пошли по другому пути, противоположному — ужесточили санкции в отношении наиболее часто совершаемых преступлений. Конечно, выросла статистика тяжких преступлений, но в целом рост преступности значительно снизился».
Пользователь Арман Кыйгырова считает, что проблема в применении УПК КР — это самое больное место! «Обоснованность и законность задержания никем не доказывается! В Америке, чтобы взять под стражу гражданина, в суде полицейский доказывает законность и обоснованность задержания и получает ордер на задержание! У нас же приглашают в правоохранительные органы в качестве свидетеля и задерживают без всяких оснований для задержания! А через 48 часов избирают меру пресечения и в 99 процентах случаев — мера самая строгая, несмотря на то, что у гражданина есть постоянное место жительства, семья, работа и нет никаких подозрений на то, что данный гражданин скроется от суда и следствия или будет препятствовать следствию и суду!», — считает она.
Клара Сооронкулова вспоминает из своей практики один из случаев: «Я присутствовала на таком процессе во второй инстанции. Защита привела массу доводов в пользу обвиняемого, обвинение ни одного. «Просим оставить в силе» и всё. Чаще всего обвинение аппелирует к тому, что обвиняемый может скрыться и если суд соглашается с этим, то это ни, что иное, как признание бессилия государства. «Он может скрыться». Где? На территории КР? Найдёте и тем хуже для него. За пределы КР? Тогда зачем нам границы и погранслужба? Согласитесь, это проблемы государства, не обвиняемого. Все пороки системы отражаются на правах человека, на самом ценном — свободе. Видимо, надо вводить ответственность за необоснованность избрания меры пресечения».
В свою очередь Арман Кыйгырова рекомендует внести изменения и механизмы в УПК, усиливающие роль защитника для того, чтобы добиться состязательности и равноправия сторон на процессе! Так же она считает, что нет возможности добиться отвода судьи!
«Отвод рассматривает сам судья, который сам себя не отведёт! Ну и естественно это даёт ему вести процесс с нарушением норм УПК и поэтому нет никакой состязательности сторон! Тем более что отвод судьи обжалуется после вынесения приговора, когда отпадает сам смысл отвода судьи!», — резюмирует она.
Бахадыр Расаходжаев поддерживает автора поста: «Суд обязан, решая вопрос о заключении под стражу, взвесить все обстоятельства. Иногда бывает, что нужно сажать в интересах самого обвиняемого, чтоб потерпевшая сторона или другие не устроили самосуд. В целом правильно, лишение свободы — исключительная мера. Эту грань должны чувствовать. Лучшего всего сделать так, чтобы у прокурора были свои доказательства, у адвоката свои. И хорошо будет, если последнего будут слушать».
