Некоторые правозащитники и адвокаты заявляют о высокой степени коррупции в процедуре оформления амнистии и помилования.
Осенью прошлого года тогда еще премьер-министр Садыр Жапаров (с 11 января – президент Кыргызстана) активизировал дискуссию о некачественной работе правоохранительных органов, большом количестве незаконно осужденных и людей, которые отбывают наказание несоразмерно совершенному преступлению, а также высокой коррупции за право быть освобожденным из мест лишения свободы.
«В Кыргызстане не только ордена, звания получают за деньги. Когда я там сидел, видел, как некоторые ребята платили деньги, чтобы попасть под амнистию. Конечно, деньги берет не президент, а ответственные чиновники», – заявлял 3 ноября и.о. президента, премьер-министр Садыр Жапаров на встрече с жителями Джалал-Абадской области.
Садыр Жапаров до 5 октября 2020 года больше 3,5 лет провел в местах лишения свободы. С марта 2017 года он отбывал свой 11-летний срок по обвинению в организации массовых беспорядков и захвате заложника. Во время народных волнений в ночь с 5 на 6 октября он вместе с рядом других политиков и чиновников был освобожден из колонии. Верховный суд отправил дело на пересмотр, позже все обвинения против него были сняты, и он был полностью реабилитирован.
Вспоминая этот мрачный опыт Жапаров выразил мнение, что в тюрьмах страны сидит много невиновных и тех, кто не заслуживает такого жестокого наказания как лишение свободы.
«Если, к примеру, там сидят 5 тысяч заключенных, то 2 тысячи – невиновны. Среди них нет детей чиновников, богачей, все ребята из простых семей. Многих сажают, просто чтобы закрыть дела. Показать результаты. Если они подадут ходатайство о помиловании, то их освободят. Мы освободим их», – сказал Садыр Жапаров на пресс-конференции 12 ноября.
18 ноября Государственная служба исполнения наказаний при Правительстве КР (ГСИН) сообщила, что в Секретариат по вопросам помилования при Президенте Кыргызской Республики были направлены более 1800 ходатайств о помиловании. 230 человек были освобождены из мест лишения свободы, еще 38 сокращены сроки отбывания наказания. По остальным ходатайствам ГСИН сообщала, что «продолжаются работы в данном направлении, в скором времени ожидаем решения по остальным ходатайствам».
Согласно Конституции КР, президент обладает правом помиловать любого осужденного вне зависимости по какой статье он был осужден. ГСИН представляет ходатайства в секретариат Комиссии по помилованию при президенте, который далее направляется самому президенту. Говоря о помиловании Жапаров отмечал, что «среди них не должно быть осужденных за тяжкие преступления, членов ОПГ. Только тех, кому действительно тяжело, осужденные за мелкие кражи матери с детьми, которые были вынуждены пойти на такой шаг».
Под амнистию же могут попасть не все, там есть свои критерии, отмечают представители вышеуказанного секретариата. В Кыргызстане часто объявляют амнистию: в честь Дня независимости, Дня победы, Апрельской народной революции, юбилейных дат ООН. Амнистия в отношении осужденных применяется как посредством специального закона, принимаемого парламентом и подписываемого президентом, так и отдельными решениями суда.
И эксперты, и правозащитники, и адвокаты заявляют о том, что оба процесса – и амнистирования, и составления списка для помилования – непрозрачны и пропитаны коррупционными схемами, о которых сказал выше и Садыр Жапаров.
1 мая 2020 года в госслужбе исполнения наказаний (далее ГСИН) сообщили о примерно трех тысячах осуждённых, кому в честь предстоящего юбилея Победы в Великой Отечественной войне (9 мая 2020 года Россия и некоторые страны бывшего СССР отметили 75-летний юбилей) и 10-летия Апрельской революции будет дарована свобода либо сокращение сроков заключения.
Действие закона распространялось на инвалидов 1 и 2 групп, пожилых, многодетных женщин, матерей-одиночек, единственных кормильцев семей с несовершеннолетними детьми, которые совершили нетяжкие преступления, а также женщин и несовершеннолетних, на момент вступления в силу закона которым осталось отбыть менее года заключения. 8 ноября 2020 г. действие закона об амнистии завершилось. Итоговые результаты таковы: на свободу вышло 65 человек, условно-досрочно освободилось ещё 56. Около пятистам осужденным были сокращены сроки заключения. Почему данные ГСИН по количеству амнистированных, приведенные весной, настолько не совпали с фактическими в ведомстве объясняют тем, что так был написан закон.
«Если по одной статье человек подпадает под амнистию, по второй статье их круг значительно сужается, – говорит начальник пресс-службы ГСИН Самат Калыков. – Например, по возрасту человека нужно выпускать, но у него, к примеру, есть непогашенный иск по материальному ущербу. По таким делам суд выносит отрицательное решение. Мы действительно отправили около трех тысяч представлений, но суды в итоге освободили не так много людей».
Калыков утверждает, что в ведомстве были бы только “за” уменьшение числа заключённых – легче было бы работать. «Мы заинтересованы в этом даже больше правозащитников, но так как мы лишь исполнительный орган, мы можем действовать только в рамках принятого закона», – утверждает он.
Опрошенные нами правозащитники между тем ставят под большие сомнения искренность подобных высказываний. «Это простая арифметика: на одного осуждённого в день на питание выделяется 100 сомов, – говорит правозащитница Индира Саутова. – 10 000 осуждённых – 1 млн сомов в день. И это только на питание. Плюс сезонная одежда, мыломоющие средства, постельные принадлежности. Последние 5 лет число осуждённых не меняется – плюс-минус 10 000 человек. Никакая амнистия не разгружает тюрьмы, хоть и заявляется, что она направлена на то, чтобы уменьшить траты государства. Если это произойдет сократится финансирование системы, а им это невыгодно».
«Депутаты всегда пишут, что под амнистию попадает 2,5-3 тысячи человек, – говорит один из бывших сотрудников ГСИН. – Но на самом деле в лучшем случае освобождалось человек 100, а кому-то просто сокращались сроки. Таких огромных цифр освобождения в реальности никогда не было».
С целью проанализировать законность и эффективность исполнения закона об амнистии 14 января этого года Коалиция против пыток в Кыргызстане направила в ГСИН официальный запрос с просьбой прояснить судьбу 697 осуждённых, подпадавших под амнистию, но имевших непогашенные материальные иски. Погасили ли они необходимые 3/4 части причиненного ущерба? Что подразумевается под этим понятием – материальный ущерб от совершенного преступления или вся сумма иска вместе с моральным вредом? А также оспаривала ли администрация мест лишения свободы отрицательные решения судов? Спустя более месяца с тех пор как был направлен запрос вопросы остаются без ответа.
Доходная статья?
Между тем сами осуждённые говорят о том, что возможность попасть в список подлежащих амнистии рассматривается в учреждениях ГСИН как услуга, которая стоит определенных денег. Об этом говорил и сам Садыр Жапаров, будучи еще премьер-министром и и.о. президента КР.
Со слов своих подзащитных адвокаты называют разные суммы. По словам одного из них, с осуждённого требуют 15 тысяч сомов (около 200 долларов), и он готов продать почку чтобы расплатиться и выйти на свободу. У некоторых, по их словам, ставка доходит до 1000 долларов.
“По крайней мере три человека, отбывающих наказание и с кем мне удалось побеседовать, прямо говорили, что амнистия для каждого из них стоит от 200 долларов, – рассказал CABAR.asia один из адвокатов. – Причем они понимают, что амнистия не дарует им свободу и им предстоят ещё судебные процессы по применению условно-досрочного освобождения (УДО), так как в результате применения амнистии, по их мнению, у них возникнет на это право».
Правозащитница Саутова говорит об устойчивых коррупционных схемах вокруг амнистии, в которых участвуют не только учреждения ГСИН.
«Чтобы выйти, например, по УДО осуждённые говорят нужно от 300 долларов и выше. Без денег такое дело даже не будет рассматриваться в суде, – говорит правозащитница. – А ещё есть представление к колонии-поселению. Суды просто в шаблонном порядке рассматривают такие дела, это очень большая коррупционная схема. Что касается амнистии, суды её где-то применяют, где-то нет. ГСИН захочет – представит того или иного заключённого, не захочет – не представит. Какой-то логики в принятии решений не отслеживается. И не все осмелятся обжаловать их действия. В силу зависимости, безграмотности, отсутствия квалифицированной юридической помощи»
Решение о представлении человека к амнистии принимает спецкомиссия, состоящая исключительно из сотрудников ГСИН и общественного совета ведомства. Однако обжаловать это решение заключённые не имеют права. Такого механизма просто нет в уголовно-исполнительном кодексе, хотя конституция гарантирует судебную защиту прав и свобод абсолютно каждому гражданину страны.
С обращением к правительству внести поправки в законодательство в декабре прошлого года обратился Институт Омбудсмена.
Без права на свободу
Виновным в совершении преступления К.Д. был признан Ошским городским судом 17 февраля 2016 г. К моменту вынесения приговора, по подсчётам суда, подсудимый уже отбыл 10 из 13 назначенных ему судом в виде наказания лет заключения. Применив к нему амнистию, суд постановил – освободить К.Д. не позднее мая 2018 года. Спустя 10 дней, не обжалованный ни ГСИН, ни прокуратурой, приговор вступил в законную силу. Однако осуждённый так и не был отпущен на свободу. Спустя ещё 3 года (!), после того как этот факт стал известен правозащитникам, администрация учреждения №8, где содержался К.Д., в письменном запросе оспорила правильность исчисления срока, принятого судом, а также правомерность применения амнистии. На момент, который суд посчитал началом отбытия срока, К.Д., как утверждают в колонии, был в розыске. Однако правозащитники отрицают этот факт, с чем был согласен и суд г. Ош, дважды (!) подтвердивший верность исчисления срока, как и применение амнистии. Невзирая на это, заключённого этапировали в учреждение г. Кызыл-Кии, о чем адвокаты узнали лишь на рассмотрения суда их ходатайства о незаконным содержании К.Д. под стражей и его немедленном освобождении.
«Мы обратились в суд для защиты законных прав человека, а судья даже рассматривать дело не захотела, сказала, что дело уехало в Кызыл-Кию, и выпроводила нас, – возмущается адвокат Арсен Амбарян. – Она могла вызвать прокурора, начальника тюрьмы и спросить их – куда они раньше смотрели? Через три года вдруг вспомнили! И потом, это не дело ГСИН обсуждать приговор, их дело исполнять. Но они посчитали, что человек мало отбыл».
Суд второй инстанции не принял сторону правозащитников – 20 мая 2020 г. их жалобу о незаконном и необоснованном заключении К.Д. не удовлетворила коллегия судей Чуйского областного суда.
Чуть позже стало известно о том, что свой первоначальный приговор изменил Ошский городской суд – в судебной практике довольно редкое явление. Согласно их новому постановлению срок заключения К.Д. закончится 5 марта 2024 г. Правозащитники намерены обжаловать его в Верховном суде.
Новые правила, прежние игроки
В августе 2020 года в том же Московском районном суде рассматривалось ходатайство адвоката Саадабека Садырова о применении к его подзащитному Б.Т.Б. закона об амнистии. Несмотря на полное соответствие указанным параметрам – совершение менее тяжкого преступления и отсутствие причиненного ущерба, суд отказал в удовлетворении ходатайства адвоката на основании того, что “из уполномоченного органа, исполняющего наказание, материалы на осуждённого не поступали”.
«Вопрос в том, почему сам ГСИН не представил его документы на амнистию, – говорит Садыров. – Мой подзащитный полностью подпадал под действие закона и они обязаны были это сделать. После оглашения решения суда я посоветовал ему написать прошение на имя начальника колонии. Если ему откажут, в суд тогда уже надо будет подавать на ГСИН. За неисполнение закона».
По словам экспертов пенитенциарной системы, право представлять к амнистии заключённых ранее действительно имела только госслужба исполнения наказаний. Более того – утвердив списки, они же сами и приводили свое решение в исполнение. Никаких решений судов для этого не требовалось. Однако после вступления в силу с 1 января 2019 года новых кодексов правила применения гуманного акта к осуждённым изменились.
«Четкого механизма – кто имеет право представлять заключённого к амнистии – сейчас не прописано нигде, – говорит член рабочей группы по разработке Кодекса КР о проступках Ирина Летова. – А что не запрещено, значит, разрешено. Адвокат однозначно имеет право подавать такое ходатайство, и, если ему в этом отказывают, он вправе обратиться в спецпрокуратуру либо обжаловать это решение в вышестоящем суде. Суд видимо тоже работает по старинке, не зная о том, что система изменилась. Что касается ГСИН здесь может быть и такой момент: если они не применяют амнистию к тем, кому это положено по закону, вполне возможно они ждут за это какой-то благодарности».
За несвоевременное применение амнистии закон, по словам Летовой, предусматривает ответственность должностных лиц. Надзор за законностью в пенитенциарной системе осуществляет спецпрокуратура.
На запрос CABAR.asia о том, сколько нарушений было зафиксировано за время действия закона об амнистии в 2020 г. пришел такой ответ: апелляционные представления в суды второй инстанции были внесены лишь по 4-м решениям судов; 4 постановления суда отменены. Представление также было вынесено в адрес одного из учреждений ГСИН за нарушение требований ст. 7 ч.2 Закона КР “Об основах амнистии и порядке ее применения” от 20.01.2017 г., к дисциплинарной ответственности привлечены два лица. (Ст. 7. посвящена видам преступлений, в случае совершения которых не применяется закон об амнистии. Ч.2 говорит о том, что подсудимый либо осужденый, не возместивший как минимум 3/4 суммы причиненного им ущерба, к амнистии не может быть представлен). Однако какие конкретно должностные лица были привлечены к ответственности и каким образом были нарушены требования статьи закона, в каком именно учреждении, а также по каким 4-м фактам прокуроры внесли представления в ответе спецпрокуратуры никаких сведений приведено не было.
Много нареканий деятельность надзорного ведомства вызывает у правозащитников.
«Был такой пример – у моего подзащитного, у которого нет ноги, сломались костыли, – рассказывает Саутова. – Он не мог выходить на вечернюю проверку. Недолго думая, отрядник составляет протокол о нарушении, а это уже минус в характеристике. Я пишу в спецпрокуратуру с просьбой отменить незаконный протокол. И что она делает? Перенаправляет обращение в ГСИН, а ГСИН отправляет его снова в это же учреждение. Вчера прислали письмо, что не обнаружили в их действиях никакого нарушения. Теперь моего подзащитного, когда выйдет из больницы, могут еще за жалобы закрыть в ШИЗО. И таких фактов много. Тут конфликт интересов и вместо того чтобы выехать на место, спецпрокуратура занимается отписками, это сплошь и рядом».
«В начале 2000-х, когда я еще работал в системе исполнения наказаний, сам работник спецпрокуратуры совершил служебный подлог, – вспоминает эксперт пенитенциарной системы Батырбек Сапарбаев. – Вписал фамилию здорового человека о применении амнистии, якобы тот болен туберкулезом, ему сократили срок. Когда это выявилось сотрудника освободили от должности. Потом он работал в аппарате Жогорку Кенеша. Примерно через 3-4 года он снова вернулся на работу в прокуратуру».
Амнистия как способ избежать наказания
В середине апреля 2020 года в городе Токмоке по обвинению в сексуальных домогательствах к малолетним девочкам был задержан пьяный пограничник. В ходе следствия вина военнослужащего Т. А. была доказана свидетельскими показаниями и результатами экспертиз. Однако судебная коллегия Токмакского горсуда, переквалифицировав обвинение в “насильственных действиях сексуального характера в отношении несовершеннолетних” на статью “Хулиганство”, отпустил обвиняемого по амнистии из-под стражи уже в зале суда.
В марте 2015-го, при получении взятки в 100 тысяч долларов, был задержан бывший начальник следственного управления Генпрокуратуры Кылычбек Арпачиев. В июне 2016-го он был осужден на 14 лет лишения свободы. Однако в феврале прошлого года ему сократили сроки заключения и перевели в колонию-поселение. Статья “коррупция” была изменена на “злоупотребление служебным положением”. До переквалификации судами статей обвинения оба осуждённых не подпадали под действие амнистии.
«Проблема не в законе, а в правоприменительной практике, – говорит глава рабочей группы по разработке Уголовного кодекса КР Лейла Сыдыкова. – Подогнать под более легкую статью чтобы избежать наказания. Фальсифицируют доказательства, переписывают показания. Лично я всегда сталкиваюсь с такими вещами. У нас есть порочная практика, когда следственные органы квалифицируют по более тяжким статьям, а суды их переквалифицируют на менее тяжкие. Или наоборот. Законы же пишутся под хороших следователей, нормальных прокуроров, честных судей. За фальсификацию, ненадлежащий надзор нужно жёстко наказывать. Но с этим уже сложно, рука руку моет, тут круговая коррупция».
Большим достижением, по мнению Летовой, можно считать тот факт, что полномочия применять амнистию от ГСИН были переданы судам.
«До введения новых кодексов правом применения амнистии обладал даже следователь, который мог применить его ещё на стадии следствия. Там была кормушка в чистом виде. Во избежание этих рисков право применения амнистии было передано только судам. С учетом того, что над ними всё-таки есть контроль вышестоящих судов, а также в лице надзирающего прокурора», – говорит эксперт.
Наследство советской эпохи
Как акт проявления гуманизма к осужденным за совершение менее тяжких преступлений амнистия досталась Кыргызстану в наследство от СССР. Однако в республике, по словам экспертов, она стала проводиться гораздо чаще.
«В 90-х число заключённых с 10 тысяч по стране выросло почти до 24 тысяч человек, – говорит Сапарбаев. – Дошло до того, что им негде было спать. Если в советское время амнистии были больше политическим актом и проводились раз в 5 или даже 10 лет, в независимом Кыргызстане амнистии начали штамповать почти каждый год, а иногда и два раза в год. Необходимо было разгрузить тюрьмы».
Практики применения амнистии в странах Европы и США, по словам экспертов, не существует. Гуманный акт освобождения из мест заключения или снижения срока наказания присутствует только на постсоветском пространстве. В странах Прибалтики и Грузии от этой практики отказались. На стадии разработки новых кодексов, принятых в 2017 г., некоторые эксперты предлагали отказаться от применения амнистии и в Кыргызстане. Вместо этого, при вынесении приговора они рекомендуют судам более широко применять альтернативные методы, предусмотренные, к примеру, институтом пробации, когда ответственность за преступления небольшой тяжести не связана с лишением свободы. То есть не нужно сажать людей в тюрьму с тем чтобы потом искать способы их вызволить оттуда, говорят эксперты.
Источник: КабарАзия
